Алексей, 38 - 21 ноября 2011 22:14

Странно, конечно, но внимание аэродрома ей понравилось. До этого она побывала на многих аэродромах, но вот такого изящного внимания она не замечала нигде. Из штаба выбежала девушка, на ходу застёгивая планшетку, а за ней выскочили ещё несколько пилотов и бросились бежать к своим машинам. В небо взвилась сигнальная ракета и винты заблистали на солнце серебристыми кругами. «Аэрокобра» взлетала во второй паре и при взлёте заметила, словно нежные руки поддержали её под крылья при взлёте и с сожалением отпустили, едва двигатель набрал обороты и унёс на пару километров от аэродрома. Странное ощущение, непривычное, но – приятное.
«Вернусь после вылета, посмотрим» – легкомысленно пронеслось в мыслях «Аэрокобры» и самолет уже больше ничего не думал, кроме как о предстоящей схватке.
А аэродром ждал. Как-то тревожно сжалась душа и ушла куда-то в район конца ВПП, хрустнули пару балок в штабном блиндаже и он с тревогой вслушивался в переговоры между базой и улетевшими пилотами.
В паре десятков километров шёл бой, кружились смертельные «карусели» и сотни снарядов и патронов рассекали воздух в поисках жертв, калеча и убивая самолёты. Вот два бомбардировщика рухнул на пригорок, немного далее, в березовой роще догорал штурмовик. «Аэрокобре» очередь едва не задела крыло, и она теперь почти безнадёжно уходила на разворот от «севшего на хвост» «Мессера».
«Не уйти, никак. Сейчас, сейчас, сейчас…!» билось в кабине у «Аэрокобры» и она тянула, тянула изо всех своих конских сил в двигателе. И тут словно произошло чудо, когда его не ждали. Из-за солнца, не замеченные никем, вынырнула четвёрка «ЯКов», которые возвращались с задания на свой аэродром. Решение было принято мгновенно и почти прицелившийся «Мессер» был «срезан» очередью ведущего первой пары. Аэрокобра вильнула влево и качнула крыльями в благодарность. «Фокеры», на которых и вела охоту «Аэрокобра» кинулись врассыпную, сваливая сотни килограммов взрывчатки на головы своих же солдат и уходя в сторону солнца.
Победа! Победа. Победа… Маленькая, рядовая, но всё-таки победа. Двигатель уже не выл от нагрузки, а пел, радостно стуча клапанами на цилиндрах и ветер свистел в лопастях винта.
Домой! Домой. Домой… Домом для «Аэрокобры» на короткий период стал такой странный маленький аэродромчик, один из сотен других, разбросанных по всей территории страны. Маленький, молодой, со смешной вышкой метеослужбы и капитальным дотом в начале ВПП. Грозные зенитки дивизиона ПВО ощетинились стволами вверх и с подозрением встречали приземляющиеся самолёты. Но ещё на подлёте «Аэрокобра» вдруг снова почувствовала, словно нежные ладони подхватили самолёт и её посадка была настолько мягкой, как никогда ранее. Покачиваясь при езде по нагретой земле «Аэрокобра» изящно вошла в капонир и остановилась, взвыв двигателем.

Аэродром облегчённо вздохнул. Словно по волшебству вокруг самолета засуетились люди, приводя в порядок общивку, заправщик подъехал и «Аэрокобра» стала словно оживать на глазах. Один из механиков оторвался от стойки шасси и посмотрел на девушку-лётчика. Красивую фигуру не мог изменить лётный комбинезон, и он любовался точёной фигуркой девушки. Третий год войны. Ей бы не летать, а дома сидеть, ждать с фронта любимого, или мужа, да вот только она сама ходит по острию бритвы и каждый день рискует собой. А скольких таких девчат он повидал на своём военном пути – не перечесть. Нет, не о медсестрах, что в госпиталях без сна и отдыха отдают всех себя раненным, вытаскивая с того света чьих-то сыновей, отцов и возлюбленных, он думал, а о хрупких девочках, «Ночных ведьмах», что на утлых «кукурузниках» в любую погоду вылетали на задания. Однажды, на одном аэродроме, он видел их. Обычные девчонки, которых на улицах городов и не отличил бы от сотен других, они рискуя жизнью поднимались в небо и летели в тыл врага, не зная, вернутся ли. И знали ведь, что в случае плена им не жить – их расстреливали, но не сразу, а вдоволь наиздевавшись. Но они садились в свои самолёты и взлетали.
И вот теперь он видел ещё одну безрассудную девушку, поднимающую каждый день в небо своё истребитель. И во многом её жизнь была в руках у него, который готовил к вылету новенькую «Аэрокобру». И даже мельком глядя на девушку, парень ощущал волну нежности. Нет, он не мог подойти и познакомиться, вот так, просто. Как-то неловко было, не смотря на то, что вниманием слабого пола тот был не обделён ранее. Уж лучше на расстоянии, не зная даже имени и не говоря – так проще, правильнее.
День за днём «Аэрокобра» привыкала к этому странному аэродрому, и с удовольствием возвращалась раз за разом в тёплые объятия чудака. Ей нравилось внимание, умиляло ночное ворчание его во сне и теплота, с которой тот наблюдал за ней днём. И даже после дождя «Аэрокобра» знала, что посадка будет мягкой и «чистой», не смотря на раскисший грунт и коварный боковой ветер. Она привыкала к аэродрому, хотя это и было абсолютно не правильно.
Им никогда не быть вместе, и знала это «Аэрокобра». Знал это и аэродром. Знал, но не хотел верить. Ему всё казалось, что вот война закончится, и его симпатия останется навсегда с ним, лишь изредка поднимаясь в воздух. Но это ему только казалось и так хотелось. Откуда аэродрому знать радость полёта, когда крылья рассекают воздух и так хочется петь от счастья? Откуда ему знать радость полёта, жар схватки горечь падения на такую негостеприимную землю? Откуда ему, аэродрому, знать, что земля для «Аэрокобры» лишь короткий миг между полётами в небе? Правильно, незачем. Она рождена была для полёта, для боя, для победы, а не для прозябания пусть даже в тёплом и уютном капонире. Скорость, полёт, бой – вот её жизнь. Она – истребитель, стремительный, смертельно опасный и, каждый раз возвращаясь на землю, она думает только о небе.

А он всё ждал, всё надеялся, всё верил. Но сразу же он понял, что удержать «Аэрокобру» это то же самое, что и потерять её, а потому с радостью провожал и встречал, буквально сдувая пылинки с её израненного в боях тела и давая всё самое лучшее, всё самое нужное для полёта, не требуя ничего взамен. Хотя нет – он ждал всегда возвращения «Аэрокобры».
И вот в один из дней, когда линия фронта отошла уже достаточно далеко от аэродрома, самолёты, выйдя из капониров, взлетели парами и ушли на запад. Ушли навсегда, летели, чтобы не вернуться. Эскадрильи были перебазированы на новый аэродром, службы тех поддержки аэродрома сворачивались, чтобы переехать на другой аэродром, а сам аэродром с тоской смотрел на запад и ожидал возвращения его «Аэрокобры». Она улетела первой. Просто, как всегда, не покачав даже на прощание крыльями и не сделав прощальный круг над ВПП. Улетела, словно на задание. Вот только аэродром вдруг понял, что они больше не увидятся никогда. Она останется в его душе светлым воспоминанием и он будет ждать её всегда.
Держась за борт уходящего последним из аэродрома молодой авиатехник вглядывался в закат. Незнакомка улетела ближе к линии фронта, а их часть перебрасывали совсем на другой аэродром. Быть может, они когда-то и встретятся снова, но как-то слабо верилось в это. И снова, и снова у него перед глазами возникал образ девушки с распущенными волосами и держащей лётный шлем в левой руке. Он лишь однажды, возвращаясь из озера, увидел, как девушка стояла на обрыве и смотрела ввысь. Казалось, ещё шаг, и она оторвётся от земли и воспарит в небо сама, без самолёта. Краткий миг, впечатавшийся в память молодого парня навеки. Машину подбросило на кочке и парень больно ударился рукой о ящик.
И всё-таки, он её, наверное, любил. Любил безответно и не требуя ничего взамен своей любви. Возможно, такой и должна быть настоящая любовь – без права на взаимность и без ответного чувства, потому что лишь тогда она будет настоящей и вечной.

Аэродром вздыхал, скрипел постройками и с тоской смотрел на запад. Уже прошло полвека после войны и у границ ВПП уже стояла строительная техника, которая вскорости должна будет стереть с лица земли заброшенный аэродром. Тридцать лет у него на аэродроме жила «Аннушка», маленький транспортный самолётик, которая и в небо взлетала очень редко, довольная своей участью на земле. Аэродром смотрел на «Аннушку», улыбался ей, а в памяти каждый раз всплывала взмывающая ввысь «Аэрокобра». Он ведь так и не запомнил её последний вылет. Всё ведь было тогда как всегда и такое ощущение было, как у людей, словно вышла девушка за хлебом, да и ушла навсегда. «Аннушка» довольно и медленно пробегалась по ВПП, взлетала ввысь и с грацией беременной черепахи продолжала свой полёт.

Любил ли он её? Нет. Он просто привык к ней. Став частью его жизни она так и не смогла стать частью его души. Так часто бывает – вроде бы и не мыслишь себя без чего-то или кого-то, а на проверку оказывается, что просто привычка. И когда «Аннушку» списали, отдав в бывший пионерский лагерь в качестве экспоната, аэродром вздохнул с облегчением. Вот только не долго ему оставалось жить, очень недолго. По генеральному плану развития области, на том месте, где размещался аэродром, должна будет проходить широкая магистраль. Быстро была состряпана проектная документация, заключены договора и изо дня на день бульдозеры и экскаваторы начнут отсчитывать последние часы жизни аэродрома.
Ему не жаль было умирать. Вот только перед смертью он хотел бы хоть раз ещё увидеть свою «Аэрокобру», хоть издали, хоть мельком. Но нет, ему не было суждено более видеть свою любовь. Пол века простояв в музее авиации одного из городов, «Аэрокобра» была выкуплена одним богатым человеком из Праги. Пол года он потратил, восстанавливая «Аэрокобру» и добился-таки, что она смогла летать. В один день «Аэрокобра» птицей взлетела с бетонной полоски военного аэродрома и взяла курс на запад. В полёте вдруг ей вспомнился милый уютный аэродром и она уже хотела изменить немного курс, чтобы пролететь хотя бы над ним, но потом передумала. Прошлое должно оставаться в прошлом и не стоило возвращаться хотя бы мыслями в то время, когда ей было так хорошо, как никогда более. И она облетела старый, уже почти наполовину разрушенный и стёртый с лица земли аэродром далеко стороной