Андрей, 61 - 3 июня 2012 23:41

Я заглянул в бездонную голубизну её глаз через зеркало заднего вида, и мне стало не по себе. Если угостить её выпивкой, она - выпьет, если кокаином – понюхает. Она пойдёт с каждым, кто будет держаться с ней, как товарищ, на равных; и единственное чего не позволяют ей сегодня её убеждения – это мучить животных. Сквозь какие испытания предстоит пройти этой нежной, доверчивой девушке?…
Но работа в такси не способствует углублённым рассуждениям, это – калейдоскоп. Глянешь в него – открывается яркая, ни на что не похожая картина. Миг спустя, видишь уже другой волшебный орнамент, повертите эту игрушку в руках и скажите, какое изображение оставило след в вашей памяти? Никакое. Запомнилась только феерия… Вот так и в такси. Смена впечатлений происходит при каждом включении счетчика. Не прошло и получаса, как я уже успел подружиться с дюжим альбиносом.
Сзади раздался какой-то з в о н , и новый пассажир, на которого я ещё не успел взглянуть, вскрикнул:
-У вас тут что-то забыли!..
Я просунул голову между сидений и увидел промокший, расползаю-щийся бумажный пакет, из которого сочилась – кровь!... Выскакивая из машины, я стукнулся головой о рамку стекла, ойкнул и, придерживая ушибленное место, открыл заднюю дверцу: мой пассажир вытирал окровавленные руки краем оберточной бумаги. На полу лежали бутылка водки и бутылка вина. Из разодранного пакета вываливались ломти мяса…
-Пакет оставила парочка «голубых»: молодой и моложавый. По дороге в МАИ они целовались, - пожаловался я альбиносу.
-У нас в Копейске, - сказал альбинос, - они не посмели бы себя так вести!
-Придётся возвращаться в МАИ, - с досадой сказал я.
-И думать не смейте! – прикрикнул на меня пассажир. – У нас в Копейске этих паршивцев вытащили бы из машины посреди улицы и такого духу им дали бы!...
-С мясом-то что делать? Выбросить?
-Как можно?! Это же великолепные бифштексы.
-Всё равно пропадут. Жарища. А мне ещё долго работать. Если хотите – забирайте.
-Погодите минутку! – и мой пассажир скрылся за дверями продуктово-го магазина. Что взбрело ему в голову? Какого лешего я должен его ждать? Но альбинос быстро вернулся. Вид у него был озабоченный. Он принёс пустые пакеты, прозрачный кулёк с кубиками льда, споро всё перепаковал и не без торжественности вручил мне аккуратный свёрток:
-Теперь можете ездить по жаре хоть целый день!
Нужно ли тратить слова и расписывать, какими задушевными друзьями мы прощались четверть часа спустя?...
Но едва альбинос растворился в толпе, как счётчик в моей машине снова щёлкнул, картинка в калейдоскопе сменилась, и я опять – подружился. С раввином из Тель-Авива. Он хохотал до слёз, когда я рассказал, как джентельмен – уралец подбил меня присвоить бифштексы и выпивку, чтобы проучить «голубых».
Отсмеявшись, ребе клацнул замочком старомодного саквояжика, из-влёк из него к и п у и протянул её мне. В этом сумасшедшем городе, в этом В а в и л о н е , иудей, который забывает, что он иудей – плохо кончит… Поняв, что угроза на меня не действует, раввин сделал жалостливое лицо и попросил:
-Ну что вам стоит? Наденьте хоть на минутку, пока довезёте меня до «Космоса». Ну, доставьте мне такое удовольствие…
Раввин не мог мною налюбоваться:
-Если бы вы только знали, как вам к лицу эта кипочка, вы бы никогда её не снимали!
По дороге в «Космос» мы должны были заехать на Семёновскую ули-цу: «забрать кое-что» - сказал раввин.
Как только он ушел, возле моей машины появился какой-то красавчик. Черноглазый брюнетик, набриолиненный, всё на меня посматривает. Я смутился и снял кипу. Но красавчик по-прежнему не сводит с меня глаз. Я тоже стал смотреть на него. Тогда, наконец, он сказал:
-Мой друг с тобой в «Космос» едет…
-Ну и что?
-Ничего. Просто он попросил меня присмотреть за вещами…
Обидчивый человек по натуре, я почему-то не почувствовал ни малей-шей обиды. Может быть, потому, что уже успел отличиться: чужие бутылки так ласково позвякивали у моих ног. Шутки шутками, а пакет тянул долларов на сорок… Что со мной происходит? Я утрачиваю чувство собственного достоинства? Становлюсь таксистом? «Шефом»?...
-Хи-хи!
За спиной раздался короткий смешок. И не просто смешок, а – с пере-ливами, с колокольчиками. Хихикала тётка лет пятидесяти:
-Хи-хи, я так спешу: сегодня день рождения моей собачки…
Каким образом она оказалась в машине? Я не слышал, как открывалась дверца.
-Поедете на Тимирязевскую. Я так замоталась, что и денег с собой не взяла, хи-хи, даже на метро нету…
Я сразу отрезвел:
-Без денег я вас не повезу.
-Ах, какой вы, хи-хи, невозможный. Не волнуйтесь, вам заплатит швейцар. Только, пожалуйста, наконец, поезжайте, а то я явлюсь домой поз-же гостей. Это будет конфуз, хи-хи, поверните налево…
-Вы слишком поздно сказали…
-Неважно, поверните на следующем углу… Пьер так любит общество, друзей, но ещё больше – поверните направо – он любит ходить в банк… Когда я спрашиваю: «Пьер, мы сегодня идём в банк?» он так радуется, а когда приходим, сразу бежит к менеджеру и царапает стол…
-Какой стол?
-В котором менеджер держит для Пьера печенье. А я говорю: «Пьер, сегодня мы возьмём т в о и деньги…»
-Хи-хи! – это уже не у неё, а у меня вырвался смешок: - Что-то, не могу я понять, о ком, собственно, вы рассказываете? Пьер это ваш сын или муж у вас такой – со странностями?
-Пьер – это моя собака, - строго проговорила тётка.
-Вы хотите сказать, что ваша собака имеет с в о и сбережения?
-У Пьера – текущий счёт…
-И много на нём денег?
-Хи-хи, значительно больше, чем на моём, - ответила пассажирка и в подтверждение своих слов протянула мне стандартное, выданное Сити-банком удостоверение личности вкладчика – с фотографией белого пуделя… Весь ч у д н о й разговор наш, как понял я в следующую минуту, возник не сам по

• 
• 
•